Отрывок из криминального романа Калле Кландорфа: Пярнуские разборки 90-х. Как молодые парни от бокса переходили к уголовщине
Калле Кландорф (род. 1956) был сотрудником органов милиции и полиции в самый сложный период новейшей истории Эстонии, занимаясь угрозыском, обеспечением безопасности VIP-персон, а некоторое время даже руководил частным детективным бюро. В основу предлагаемых читателю двух криминальных романов легли реальные события уголовной хроники конца 1980-х — начала 1990-х годов, документальное изложение которых немыслимо ввиду явного расхождения во мнениях причастных к ним лиц и сил.
Главный герой (или антигерой, как кому нравится) — неуловимый местный прототип Джеймса Бонда, а противостоит ему не менее искушенный в играх в кошки-мышки вице-префект таллиннской уголовной полиции Мяндмаа, внутренний мир которого раскрывается через остроумные микровкрапления в описание его поведения. Зацепок для сравнения своих настроений и переживаний тех лет с тем, что происходило тогда в Эстонии, здесь более чем достаточно, позволяя еще раз, уже с временной дистанции, оценить феномен ”лихих девяностых” и, может, даже подкорректировать свои представления о нем.
Вечер, Пярну
С доктором Анне Лаар я познакомился лет пятнадцать назад. Тогда она еще жила в Таллинне и работала в отделении травматологии Центральной больницы. Как-то ночью, когда Анне находилась на дежурстве в травмпункте, скорая доставила туда юношу со следами побоев — травма головы и лица, перелом пястной кости. Парня от души поколотили и потом оставили валяться в каком-то парке. Это, разумеется, был я после драки в одном из русских ресторанов столичного района Копли. Знакомство с Анне в любом случае оказалось полезным, ибо со мной часто случались всякие странные истории, после которых меня то и дело приходилось латать. Иногда я приходил лечиться и к ней домой. Анне одна растила маленького сынишку, которому, когда мы познакомились, исполнилось три года. Позже она уехала из Таллинна, потому что получила в Пярну в наследство небольшой домик и поступила на работу в пярнускую больницу. Анне я не видел лет десять, но вдруг несколько дней назад зазвонил мобильник, и совсем неожиданно для меня на другом конце оказалась Анне Лаар.
– Ох, слава богу, что нашла тебя. У меня большое горе. Можешь помочь? […] я в Пярну, ты сюда можешь приехать? Прямо сейчас?
– Что, в Пярну мужики перевелись, если надо подмогу из Таллинна вызывать? — пытаюсь отшутиться, но сразу соображаю, что сказал что-то не то, поскольку в телефоне слышны всхлипы. […]
Сажусь на площади Свободы в свою машину, закуриваю мальборо и начинаю неторопливо ехать в сторону Пярну. При моей профессии важно соблюдать все нормы общественной жизни.
Несмотря на то, что машина у меня крутая, я никогда не превышаю дозволенной скорости. Можете не верить, но меня ни разу не задерживала дорожная полиция. Так что в базе данных полиции меня просто нет.
К кафе театра я подъехал без четверти пять. По привычке окинул взглядом зал, подошел к барной стойке, заказал кофе. Затем приземлился в заднем углу зала и с интересом стал ждать встречи с Анне.
Ровно в пять в зале появляется красивая, светловолосая, высокая, стройная женщина средних лет. Анне как Анне всегда. Непременно со вкусом и модно одетая. На лице такая неуловимая, можно даже сказать высокомерная улыбка. Но я замечаю там и какую-то непонятную мне еще тень. Анне явно озабочена чем-то. Ее взгляд теплеет, когда она замечает меня. Льдинка в один миг вновь превращается в очаровательную женщину.
Встаю и подзываю Анне к своему столику. От нее исходит аромат каких-то изысканных духов. Очевидно, это одна из версий шанели. По-моему, именно такой запах лучше всего подходит блондинкам.
– Кофе, чай, капельку коньяка — ты, кажется, предпочитала мартель?
– Господи, и чего ты только не помнишь! — ласковый огонек, вперемешку с тревогой, не угасает в глазах Анне. — Да, будь добр, коньяк и черный кофе, без сахара.
Подхожу к барной стойке и заказываю два мартеля и два кофе, один черный и другой со сливками и сахаром. Сам я пью кофе самым вредным для здоровья образом, со сливками и огромной порцией сахара. Взял бы для себя еще кремовое пирожное, но таких больше не подают, а если бы и подавали, то в данный момент это был бы неуместный выбор. Скромность ценится всегда. Спиной ощущаю взгляд Анне. Осознаю, что она оценивает меня. Способен ли я помочь в беде. С самоуверенностью у меня-то проблем нет. Что за беда может случиться в маленьком курортном городе, с которой я не справился бы?
Снова сажусь напротив Анне. Ставлю кофе и коньяк на стол.
– Ты не боишься пить коньяк? Ты же за рулем.
– Так я же напиваться и не собираюсь. Крошечная рюмка ничего не значит. Недавно был в Англии, там разрешено 0,8 промилле. Даже Сийм Каллас говорит, что в этом отношении мы не можем смотреть на все страны одинаково. Эстонцы, конечно, самые заядлые поддавальщики, поэтому у нас должна быть нулевая толерантность. В конце концов я могу ведь и оставить машину тут, а сам снять номер в отеле. Ты что, действительно собираешься меня напоить? Для этого и позвала в Пярну?
В глазах Анне появляются слезы. Что-то здесь не так.
– Ну, рассказывай, что за горе у тебя? — пытаюсь смотреть на Анне таким заботливым взглядом, на какой только способен.
– Ты моего сына Артура помнишь?
– Разумеется, помню. Ему, наверно, уже лет семнадцать. Как его дела?
Анне начинает рыдать. Быстро подаю ей салфетку, чтобы могла вытереть слезы.
– Что такое? — теряюсь от неожиданной реакции в публичном месте обычно такой сильной женщины. — С Артуром что-то случилось?
– Артуру уже восемнадцать, он должен был в этом году окончить гимназию, но не явился на выпускные экзамены. Исчез куда-то с друзьями и с какими-то девками. Иногда заходит домой, когда меня там нет. Переодевается и снова исчезает. Я слышала, что он проводит время в ночных клубах, дерется там. У него постоянно неприятности с полицией, но что хуже всего — он пристрастился к наркотикам.
Анне пытается вытереть салфеткой льющиеся из глаз слезы и размазывает краску по лицу. Это совсем на нее не похоже. Сажусь рядом с нею на мягкий диван и обнимаю. Через какое-то время она успокаивается. Беру салфетку и стараюсь вытереть черные подтеки у нее под глазами, а сам осматриваюсь вокруг. К счастью, мы оказались в этом уголке кафе совсем наедине, так что никто и не заметил всхлипываний Анне.
– Я сама виновата в том, что так случилось, — продолжает Анне, взяв из моих рук салфетку и стараясь поправить макияж. — Когда мальчишке исполнилось десять, я отдала его сперва в секцию дзюдо, а затем карате. Там все время была какая-то чехарда с тренерами, так что детские кружки разбегались. В четырнадцать он стал заниматься боксом, а год назад стал клеточным бойцом. Неподалеку от Пярну поселился какой-то человек, в советское время он, кажется, был диссидентом. Да и сейчас не лучше. У него там хутор, и он собрал вокруг себя молодых глупых парней, борцов и боксеров. Проводит с ними тренировки. По-моему, там идет просто оболванивание. Как-то я ходила смотреть бой в клетке. Ужас! Кровь лилась ручьями. Парни лежали на полу и колошматили друг друга кулаками и ногами. Зрителями были, так сказать, сливки общества со всего Пярну начиная с бизнесменов и кончая отцами города и полицейскими. Артур вышел тогда победителем. Но мне было жалко того другого парня. Если бы ты видел глаза Артура во время схватки! Это были глаза убийцы, — по плечам Анне под моей рукой пробегает легкая дрожь.
– А наркотики, что с ними? Откуда ты взяла, что он употребляет их?
– Как-то раз после очередного боя в клетке я видела, как он глотал какие-то таблетки. Я спросила, что это такое. Артур ответил, что это для повышения тонуса, тренер, мол, дал. Вскоре после того, как он проглотил таблетки, его поведение резко изменилось. Он то впадал в апатию, то вдруг делался любвеобильным, обнимал меня и спрашивал, хороший ли он сын. А в глазах был такой блеск, что если бы я сказала ему правду, то он избил бы меня. На следующий день я попросила показать мне эти таблетки. Он стал кричать на меня и ушел из дому.
– Нет ли у него какой-нибудь подружки, которую он слушался бы и которая имела бы на него хоть какое-то влияние?
– Да есть одна, Инга. На редкость красивая и умная девушка из его же класса. Окончила школу с медалью. Инга нравится ему, и он нравится ей. Только в последнее время они больше не встречаются. Инга все спрашивает о нем, но я же не знаю, где именно находится Артур. Наверно,на том хуторе. Не знаю, как долго у них все это вообще продлится.
За время этого рассказа Анне уже успокоилась. Я приношу нам еще два коньяка и кофе.
– Хорошо, попробуем разобраться с этой историей. У меня есть пара вопросов к тебе. Прежде всего, где находится его любимый ночной клуб? Потом мне нужна его фотография. И с Ингой тоже хочу поговорить. Где найти этот хутор, ты не знаешь поточней?
– Про хутор знаю только то, что он где-то в пятнадцати километрах от Пярну по Рижскому шоссе. А где точно, это знает друг Артура Кайдо. Господи, этот парень тоже невероятно переменился! Его отец работает в городской управе. Парень был как все, пока не пошел боксировать. А теперь настоящий подонок. Избивает людей, отнимает у них деньги и драгоценности. Вместе с дружками вырывают у девушек серьги из ушей, сдирают кольца с пальцев, если верить слухам. Он-то ошивается в ночном клубе отеля ”Странд”. Постоянно торчит там. Ходят слухи, что парни даже насиловали девушек, однако никто не смеет об этом рассказать. Если спросить там Кайдо, то тебе сразу укажут на него. Он у них вроде большого начальника. Фотки Артура я тебе не дам, ты и так его узнаешь. Ростом почти два метра, тоже блондин, как и я, и если видел фильмы с Дольфом Лундгреном, то сразу узнаешь. А Инге по- звоним завтра вместе. Я познакомлю вас.
– А в полицию за помощью ты не обращалась? — задаю вопрос, хотя наперед уже догадываюсь об ответе.
– Конечно, обращалась, у меня там знакомый в уголовной полиции. Но он говорит, что ничего тут не поделать. Никто из пострадавших заявлений не подает, а если подают, то на следующий день подозреваемые приходят вместе с адвокатом к начальству и все улаживают. […]
Следующий вечер, Пярну
Ночной бар отеля ”Странд” посещают сравнительно взрослые люди в возрасте от двадцати до сорока лет. Сегодня присутствуют и пары постарше. К своему удивлению вижу в баре и начальника столичной уголовной полиции вместе с женой-балетмейстером. Ну, им-то уже за пятьдесят. Надеюсь, что он здесь не ради меня. Киваю ему и его супруге в знак приветствия и иду в свете неоновых лучей к стойке бара, где заказываю светлое мартини с кучей льда.
Сажусь у противоположной от шефа полиции стены, чтобы следить за ним и чтобы имелся обзор всего зала. Пью стакан за стаканом. Кто-то говорил мне, что среди молодежи модным напитком стала текила.
Заказываю еще несколько раз по двойной порции. Ну и дрянь! Нет, мартини или хороший коньяк намного лучше. Выпитое спиртное начинает потихоньку давать знать о себе. По каким приметам я узнаю об этом — сейчас расскажу. Все женщины становятся симпатичными. Это во-первых. Во-вторых, один мой однокурсник из пединститута, Тыну Кант, баскетболист, всегда говорил, что когда подбородка на ощупь уже не чувствуешь, тогда готов. У меня все эти симптомы были налицо.
Народу к полночи в баре набралось порядочно. Особенно много было финнов, шведов и немцев. За моим столиком разместилась компания молодых эстонцев. Публика танцевала. Начальник таллиннской полиции тоже танцевал со своей женой. Интересно, как долго они вытерпят этот шум? На самом деле он мог бы уже идти домой, вдруг мне придется проявить себя, поэтому не хочу, чтобы потом он вспоминал на работе: именно тогда, когда в ”Странде” что-то случилось, я тоже находился там. Меня приглашает на танец довольно смазливая девушка. Нынешние порядки все-таки забавные. Женщины приглашают мужчин на танец, и гораздо активнее, чем мужчины — их, а к концу вечера еще и завлекают в постель. Девушка, с которой я танцую, уверяет, что окончила в этом году гимназию. На следующей неделе поедет в Тарту сдавать вступительные экзамены на медицинский факультет. Присматриваюсь к ней. Длинные темные волосы аккуратно уложены. Темное обтягивающее коктейльное платье подчеркивает привлекательность фигуры. Спрашиваю, как ее зовут.
– Инга, — отвечает она как бы между прочим.
Вот так раз! Анне ведь рассказывала про подругу Артура Ингу. Так-так. Очень хорошо, что встретились. Она меня не знает, а я ее знаю.
– Почему такая красивая девушка как Инга пришла сюда одна, без кавалера? Или просто коротаем время с посторонними до прихода кавалера? — смотрю прямо в карие глаза Инги.
Инга отводит взгляд и ничего не отвечает. Вдруг она вздрагивает и кладет ладонь на мое предплечье. Чувствую, что это никакая не женская уловка, а настоящий испуг. Смотрю в том же направлении, что и Инга. У дверей появились трое парней лет двадцати с небольшим. Одежда приличная, вид спортивный. Смотрю вопрошающе на Ингу. Инга убирает руку.
– Извините, я просто увидала знакомых и чуточку испугалась.
– Боитесь показать им, что танцуете с каким-то незнакомцем? Это их вы ждали?
– Да нет, просто они появились как-то неожиданно. Я очень давно не видела этих парней.
– Я принесу нам мартини, — говорю равнодушным голо- сом и направляюсь к барной стойке. Стоя в очереди, вижу, как один из парней подсаживается к Инге и начинает что-то объяснять, жестикулируя при этом. Беру мартини и возвращаюсь к столу. По дороге один из членов шайки как бы нечаянно пихает меня. Извиняюсь вежливо и иду дальше. Юноша следует за мной до самого стола. Ставлю бокалы на стол и жду, когда освободится мое место.
– Кайдо, позволь, пожалуйста, человеку сесть. Я уже сказала, что не хочу больше видеть Артура. Наши пути разошлись, а с этим человеком я познакомилась только сегодня, здесь. Совершенно случайно оказались за одним столиком. Я даже не знаю его имени.
Ну и дела! В этом городе не надо никого разыскивать, все сами являются куда надо, — проносится в голове, не- вольно вызывая усмешку.
– Слышь, чувак, чего лыбишься? — надменно тявкает Кайдо.
– Меня зовут Пеэтер Кангер, — сообщаю с милой улыбкой и делаю легкий поклон в сторону Инги и Кайдо. — Барышня Инга права, она впервые слышит мое имя, и мы действительно только что познакомились.
– Слышь, Петруха, катись отсюда, если хочешь долго жить, и оставь Ингу в покое.
– Извините, но барышня не говорила, что вы ее бойф- ренд, я могу сесть за соседний столик, если я вам мешаю.
Они принимают это за испуг немолодого дядьки перед их вычурной заносчивостью.
– Колька, скажи этому мудаку, чтобы убирался на хрен!
– Пошел на хрен, п***р! — сообщает Колька мне спокойным голосом. От Кольки несет наглой самоуверенностью. Мнит себя суперменом.
– Извините, господин Колька, я возьму только свой бокал, — невозмутимо продолжаю игру.
Кольке такая надменность не нравится. Он опрокидывает бокал, так что мартини забрызгивает платье Инги.
– Слушай, чухна, для тебя я Николай Иванович, понял, п***р? — Колька берет меня за грудки.
– Понял, извините меня, Николай Иванович, я не знал вашего отчества, — приходится собрать все силы, чтобы не рассмеяться.
Кайдо подает Инге салфетку и встает.
– Коля, пожалуйста, этот человек действительно ни в чем не виноват! Отпусти его! — в глазах Инги виден испуг.
– Слушай, телка, у нас тут дела, потом поговорим, а ты, Петруха, можешь посидеть с этой шлюхой, пока мы не вернемся.
Парни пересекают танцевальную площадку, прогоняют молодых из-за одного столика и сами садятся там. Бармен подбегает к ним, услужливо наклоняется и принимает заказ.
– Какая мразь, — произносит Инга, чтобы сошла краска, залившая ее лицо после слова ”шлюха”. — И зачем я их только знаю? Глядите, теперь они будут пить за счет бар- мена. Если бы он попросил их оплатить счет, то по дороге домой ему не поздоровилось бы.
Инга передергивает плечами, видно, что она старается сохранить спокойствие.
– Раньше они не были такими, были обычными мальчишками, а теперь, после того как стали заниматься спор- том, переменились. На самом деле они много не пьют. Просто ради хохмы заказывают самый дорогой напиток. Они пришли сюда кого-то обчистить. Сейчас они высматривают жертву. Ладно, пошли отсюда.
– Нет, — отвечаю сухо. Инга смотрит на меня с испуганным лицом. Доброжелательный дядька, с которым она только что познакомилась, вдруг куда-то исчез. — Останемся именно здесь и посмотрим, что будет дальше.
– Хотите, чтобы вас убили, да? Пошли! — в глазах девушки угадывается готовность запаниковать.
– Успокойтесь, Инга, я принесу вам новое мартини, — пытаюсь чуть умерить накал, чтобы она опомнилась.
Подходя к стойке бара, вижу, как парни наблюдают за упитанным шведом, который целуется с какой-то эстонкой. Из заднего кармана шведа торчит толстый кошелек, откуда в свою очередь выглядывает уголок купюры в пятьсот евро. Швед что-то говорит девушке и встает из- за стола. Несу Инге мартини и тоже сажусь. Кайдо, Коля и третий парень уходят вслед за шведом.
– Посидите здесь, я сейчас вернусь.
Инга ничего не замечает, похоже, занята своими мыслями. А я иду к мужскому туалету. Вижу, что третий парень, имени которого я не знаю, стоит неподалеку от двери туалета и разговаривает с какой-то девушкой. Захожу в туалет. Швед повержен ударом из-за спины. Кайдо роется в его карманах, держа в другой руке кошелек, уже вытащенный из заднего кармана. Коля с победоносным видом стоит чуть поодаль, потирая костяшки кулака.
– Петька, за что… — только и успевает он произнести. Разящий удар ногой, и Коля ложится на пол. Кайдо приподнимается, но после следующего удара падает и он.
Швед лежит без сознания. Из раны на голове обильно льется кровь. Щупаю пульс шведа, бьется слабо. Коля начинает подавать признаки жизни. Еще один удар, и он снова успокаивается. Кладу кошелек шведа в свой карман. Неожиданно дверь открывается и входит третий парень, который был вместе с Кайдо и Колькой.
– Полиция, не двигаться! — вынимает он из кобуры под мышкой пистолет и направляет в мою сторону. Другой рукой машет передо мной служебным удостоверением. Быстро отвожу его руку в сторону, перехватываю пистолет. Удар ребром ладони по шее, и полицейский с ходу отключается. Ищу его имя на удостоверении. Инспектор уголовной полиции Йоханнес Рукки. Запихиваю удостоверение в его карман и выхожу из туалета.
Спокойно подхожу к Инге и предлагаю проводить ее домой. Выходим. К счастью, Инга живет недалеко. В начале Таммсааре теэ, ближе к улице Супелузе.
Временами оглядываюсь, но наших героев не видать. Очевидно, они так заняты самими собой, что моя скромная личность их уже не интересует.
